Федеральный закон от 22.07.2008 N 147-ФЗ, принятый по инициативе ВС РФ (Постановление Пленума ВС РФ от 07.02.2008 N 1), внес серьезные изменения в подсудность гражданских дел, рассматриваемых мировыми судьями. Причиной его появления является попытка стабилизировать ситуацию с чрезмерной нагрузкой на мировых судей. Насколько она будет удачной, покажет время. Пока же очевидно, что есть причины, побудившие ВС РФ обратиться к проблемам, связанным с состоянием мировой юстиции в России.

Прессинг

До возникновения упомянутой законодательной инициативы правовой позицией, изложенной в Обзоре законодательства и судебной практики ВС РФ за III квартал 2007 года, споры госслужащих были выведены из компетенции мировых судей. Это является доказательством того, что есть целый блок вопросов, связанных с мировой юстицией. Нагрузка в ряде судебных участков превысила все мыслимые пределы (факты о нескольких сотнях дел в месяц далеко не единичны). Если сюда добавить то, что иногда мировой судья вынужден работать на двух участках, например если на соседнем участке кандидат не прошел все стадии утверждения на должность, то ситуация становится еще более мрачной.

Очевидно, что подобный «стахановский стиль», ставший нормой для судебной системы, отнюдь не способствует повышению качества правосудия. Само по себе это звучит несколько трагикомично, если вспомнить, что сам институт мировых судей вводился с целью снизить нагрузку на районные (городские) суды. Эта проблема, с которой сейчас и борется ВС РФ, является скорее следствием, нежели причиной. Представляется, что вопрос с установлением границ компетенции мирового судьи решения не имеет, поскольку он производен от неустроенности института мировой юстиции, от его несогласованности с основными модулями судебной системы России (системой судов общей юрисдикции в первую очередь), от непоследовательности реализации самой идеи.

Не следует путать собственно идею мировой юстиции и ее воплощение в конкретный исторический период. Исторически понимание института мировой юстиции изменялось, а к периоду выстраивания мировой юстиции в Российской Федерации отечественная юридическая наука подошла при отсутствии четкого и общепризнанного понимания сути данного института. Можно не углубляться в такие условия мировой юстиции, как близость к населению, выборность, отличающиеся от федеральной юстиции требования к квалификации и процессуальному порядку. Достаточно отметить, что сегодня процедура подготовки, а главное, условия работы мирового судьи немногим отличаются от той подготовки, которую проходит (вернее, как правило, не проходит) федеральный судья, и тех условий, в которых он осуществляет свою деятельность.

Если же рассмотреть такой важный признак мировой юстиции, как функционирование в пределах компетенции субъекта Федерации, то становится очевидно, что сами термины «мировая юстиция», «мировой судья» являются не более чем словесной оболочкой для описания одного из элементов федеральной судебной системы. Зачем нужна эта новация? Многократно заявленная причина — разгрузка районных судов — не выдерживает никакой критики. Следуя этой логике, чтобы разгрузить напряженно работающий госорган, следует создать второй? Абсурд. Очевидно, что при наличии проблем надо пересматривать сам механизм работы, интенсифицировать процедуру, а не увеличивать количество людей, задействованных на выполнение одной и той же деятельности. Целесообразности в создании еще одного нижнего подэтажа (чем, по сути, и стала мировая юстиция) в системе федеральных судов не было и нет. Очень похоже на то, что становление мировой юстиции в России является процессом, в котором содержание интересовало в последнюю очередь.

В результате получается, что сама по себе мировая юстиция — это искусственное расщепление компетенции районных (городских) судов с неясными целями.

Республиканская юстиция

Сама идея о мировой юстиции предполагает обращение к идее федерализма. Без наделения субъектов Федерации широким объемом компетенции и четкого законодательного закрепления любые рассуждения о «местной судебной системе» просто бессмысленны. Увы, но строительство мировой юстиции в России пришлось на период, когда был взят курс на выстраивание властной вертикали, отрицающей широкий объем компетенции регионов, что исключало возможность вызреть идее «республиканской юстиции».

Фраза о том, что «мировые суды — это суды субъектов Федерации», несколько двусмысленная. Само по себе утверждение кандидатов на должность мирового судьи представительными органами субъектов не может рассматриваться как причина, по которой мировая юстиция является институтом регионального уровня. Это, несомненно, элемент единой федеральной судебной системы.

Реальное разделение компетенции предполагает более четкое деление вопросов между федеральным центром и регионами. Пока же законотворчество субъектов Федерации, образно говоря, находится «под колпаком» федерального центра. Подсудность судов субъектов должна определяться передачей в компетенцию субъектов Федерации целых сегментов общественных отношений, а не лукавой формулой — «более простые дела». Ввиду того что этого фундамента не было, подсудность мировых судей определилась посредством искусственного вычленения из подсудности районных и городских федеральных судов.

Сейчас неуместно обсуждать вопрос о необходимости усиления центральной власти, тем более что в тех социально-экономических условиях, в которых оказалась Россия в конце XX в., только наличие сильной властной вертикали может обеспечить сохранение государственной целостности. Создание сильного центра — сегодня наиболее верное решение. Но зачем вводить институт, предполагающий расширение компетенции субъектов? Наличие политической воли, решительности в готовности довести начатые реформы и давно задуманные проекты до логического завершения не снимает необходимости проводить глубокую аналитическую проработку, соизмерять эти преобразования с внутренней политикой.

Наследие Советов

Возможно, сама тема судебного строительства рассматривается как область деятельности, которая не может повлечь прямого воздействия на реальность, и глубокая экспертиза здесь является излишней. Но верно ли это? В сегодняшней модели выстраивания судебно-правового сегмента явно проглядывают некоторые черты советского прошлого. Тогда заявлялось, что СССР — федеративное государство, а законодательство и сама архитектура судебной системы выстраивались по модели, близкой к унитарной. Я не хочу сказать, что Советский Союз рухнул из-за нерешенности вопросов судебного строительства. Но то, что различие между законодательной конструкцией, предполагающей широчайшие полномочия республик, и выстраиванием фактических отношений сугубо по унитарной модели сыграло злую шутку — это факт. Сейчас, конечно, ситуация несколько иная, но, как свидетельствует исторический путь нашей страны, безразличие к мелочам — непозволительная роскошь.

Кроме того, имеет смысл позволить научной общественности уйти от советского диалекта оруэлловского новояза, который до сих пор является официальным языком российской юридической науки и не позволяет конструктивно осмысливать вопросы судебного строительства. Поскольку этот диалект предназначен только для того, чтобы «живописать великолепие и мудрость» законодателя.

Центральная власть сегодня как никогда нуждается в выстраивании более эффективного государственного механизма. Избавив ученое сообщество от стояния в позе приветствия героев фильма «Кин-дза-дза», власть получает возможность в полной мере использовать имеющийся интеллектуальный потенциал. Для этого необходимо переломить парадигму развития российской юриспруденции и при анализе государственно-правовых реалий дозволить работать не просто со словесными оболочками, а с сущностями. Достичь этого состояния можно анализируя реальные практически вопросы.

Например, стоит заново, с учетом изменяющихся векторов внутренней и внешней политики, переосмыслить пожелание авторов Концепции судебной реформы 1991 г. о том, что «взамен единой унитарной системы юстиции возникнут две судебные системы: федеральная и республиканская». Если не произойдет изменение алгоритма судебного строительства, то и вопрос с местом мировой юстиции в архитектуре судебного организма останется открытым.

Нет никаких сущностных отличий мирового судьи от федерального судьи системы судов общей юрисдикции. Мировые судьи легко вошли в роль придатка районных (городских) судов общей юрисдикции. Этот процесс прошел гладко, поскольку мировым судьям было отказано быть институционально обособленными от системы федеральных судов. Нет такого образования, как съезд мировых судей, назначение мировых судей находится ровно под тем же контролем, с теми же акцентами, что и назначение федеральных судей, а утверждение законодательным органом субъекта Федерации — не более чем заключительный аккорд, а не собственно назначение.

Вся сущность мировой юстиции оказалась сведена к тому, что мировой судья — это, образно говоря, низ судебной системы. При этом презюмируется, что мировой судья в меньшей степени, чем федеральный, подготовлен к рассмотрению сложных дел. Однако по сей день нет никакой общеобязательной методики подготовки кандидатов на должности как мировых судей, так и федеральных.

Получается, что нет оснований дифференцировать уровень профессиональной пригодности вновь назначенного мирового и федерального судьи. Тезис о пресловутой «меньшей компетентности мирового судьи» — не более, чем миф.

Бег на месте

Сегодня в системе судов общей юрисдикции имеется искусственное разделение суда первой инстанции на две части (одна часть представлена районными и городскими судами, другая — мировыми судьями), которые, как свидетельствуют факты, должны по очереди разгружать друг друга. Изначально мировые судьи были созданы для того, чтобы разгрузить федеральных. Сейчас же, если суммировать все попытки ВС РФ по снижению нагрузки на мировых судей, уже федеральные судьи районных (городских) судов должны разгрузить мировых.

При подобном подходе создается маятник — успешность в решении нагрузки на одном участке рано или поздно неизбежно поставит вопрос о перегрузке на другом. Получается, что происходит просто перебрасывание дел через искусственно возведенную изгородь. Если даже исходить из того, что перед ВС РФ стоит задача снижения нагрузки, то ее надо решать не механическим перебрасыванием из одной подведомственности в другую. В чем смысл этого бега не месте? Возможно, из-за напряженности этой деятельности и не получается дойти до законодательных инициатив по упрощению процессуального порядка некоторых категорий дел.

Перенос условной черты, разделяющей компетенции двух первых инстанций, никоим образом не затрагивает сути проблемы (зачем вообще существует институт мировой юстиции?). Все это свидетельствует о том, что комплексно проблема не анализируется. Если нет реального разделения компетенции между федеральным центром и субъектами, на которую можно было бы без проблем наложить судебную систему с разделением на федеральную и республиканскую, то нет необходимости создавать суды субъектов. Сама целесообразность этого введения (различная компетенция) отсутствует.

Учитывая, что количество судебных споров в среднесрочной перспективе будет только расти, очевидна бессмысленность подобных метаний. Если это даже создает вид занятости, то никоим образом не приближает к решению сути проблемы. Нужны качественно иные подходы. Или ВС РФ не относит вопрос судебного строительства к своей компетенции?

В указанном контексте (вопросы судебного строительства) законодательная инициатива ВС РФ вообще не метод. Вместо того чтобы искать решение, пути к выстраиванию гармоничной судебной системы, предлагаются ситуативные шаги. Да и спорность использованных понятийных конструкций свидетельствует о том, что еще рано ставить точку. Ясность в пределах компетенции мирового судьи будет достигнута не скоро. Например, не устранены неясности в наложении понятий «имущественный (неимущественный) спор» на «трудовые отношения». Где как первое, так и второе рассыпаются при наложении друг на друга, что требует все новых и новых разъяснений вышестоящей инстанции, которая может в зависимости от конъюнктуры менять подходы, озвучиваемые в своих ситуативных энцикликах.

Этот стиль создает изменчивую, подвижную, не поддающуюся закону формальной логики среду, где судья должен не столько самостоятельно оперировать всем известными и понятными юридическими понятиями, сколько осознавать невозможность работать без звонков в вышестоящую инстанцию в поисках советов. Подтверждение этому — легкость, с которой ВС РФ в 2007 году перебросил подсудность трудовых споров госслужащих из юрисдикции мировых судей в федеральные суды. Очевидно, что это разъяснение стоит в одном ряду с рассматриваемой законодательной инициативой, направлено на снижение нагрузки мировых судей и не имеет прямого отношения к борьбе за чистоту используемых понятий. Скорее наоборот — создает новые вопросы.

Ответов нет

Надо отметить, что игра на неопределенности — это стиль разъяснительной работы ВС РФ. Вместо того чтобы говорить о понятиях, выстраивать их иерархию, ВС РФ отдает предпочтение методу ситуативных, казуальных примеров. Сонм бесконечных разъяснений может только держать в напряжении судейский корпус, но отнюдь не позволит приблизиться к судебному строительству. При имеющемся положении дел фактически исключается возможность полноценного мониторинга судебной системы.

До сих пор не дан вразумительный ответ на вопрос, в чем отличие мировой юстиции от системы судов общей юрисдикции. Представляется, что ученые и практики видят ответ, но в силу популярности реликтов новояза считают неприемлемым ставить вопрос о целесообразности введения самого института. Неудивительно, что до сих пор многие авторы предпочитают обтекаемые формулировки, в лучшем случае намеки. Однако подобный стиль не способствует выстраиванию динамично работающих правовых институтов. Многие важные проблемы, требующие скорейшего вмешательства, не решаются. Увы, при формировании мировой юстиции ничего отличного от системы судов общей юрисдикции не получилось. Был пристроен еще один этаж к зданию, требующему капитального ремонта, а ВС РФ включился в игру перераспределения нагрузки между двумя первыми инстанциями.

Центральной власти необходимо признать, что суды уже давно не довесок к исполнительной власти и что результаты судебного разбирательства, особенно такой параметр, как оперативность, оказывают прямое воздействие на общественное мнение. Поэтому все вопросы судебного строительства должны подвергаться глубокой аналитической проработке и рассматриваться как важный фактор формирования имиджа государственной власти.

Автор: Поздняков М.