Представитель в гражданском и арбитражном судопроизводстве осуществляет свою деятельность в пределах предоставленных ему полномочий, в связи с чем вопросы о понятии полномочий, их оформлении и объеме имеют важное практическое значение и требуют тщательного изучения.
В процессуальной теории во многом под влиянием цивилистической науки сложился взгляд, согласно которому полномочия представителя есть не что иное, как субъективные права <1>. Однако при этом недостаточно учитывается специфика данного понятия, которая привела к возникновению и выделению в юридическом языке термина "полномочие" наряду с термином "право".
Полномочия отличаются от субъективных прав тремя существенными признаками:
- они представляют собой правовые возможности совершения процессуальных действий не от своего собственного имени, а от имени другого лица;
- полномочия производны от субъективных прав;
- возникновение и дальнейшее существование полномочий у представителя по общему правилу зависят от воли представляемого лица.
С учетом указанных признаков следовало бы отграничивать полномочия представителя от субъективных прав <2>, не смешивая их, в частности, с общими правами лиц, участвующих в деле, представляющих собой правовые возможности совершения процессуальных действий от своего собственного имени.
--------------------------------
<1> Розенберг Я.А. Представительство по гражданским делам в суде и арбитраже. Рига, 1981. С. 77; Гражданское процессуальное право // Под ред. М.С. Шакарян. М., 2005. С. 116 - 117 (автор главы - О.П. Чистякова); Коршунов Н.М., Мареев Ю.Л. Гражданский процесс. М., 2006. С. 120. В науке об адвокатуре полномочия судебного представителя признает его субъективными процессуальными правами Э.Е. Колоколова (см.: Колоколова Э.Е. Адвокат - представитель в гражданском процессе России. М., 2005. С. 112 - 114).
<2> Ивакин В.Н. Понятие полномочия представителя в ГПК и теории // Проблемы применения и совершенствования Гражданского процессуального кодекса РСФСР: Сб. науч. тр. Калинин, 1984. С. 70 - 71.
Не соответствует обычному пониманию и употреблению термина "полномочие", обозначающего правовую возможность, которой представляемый наделяет представителя, определение полномочия как субъективной обязанности представителя перед представляемым совершить определенные юридические действия от его имени, выраженной в установленной законом форме, доступной восприятию третьими лицами <3>.
В данном случае полномочие смешивается с правовым явлением иного порядка - юридической обязанностью представителя, составляющей основной элемент его правоотношений с представляемым. Называть же юридическую обязанность полномочием, говорить о возложении на представителя полномочия, именовать лицо, несущее обязанность, уполномоченным лицом - значит вносить путаницу в юридическую терминологию. То, что уполномоченное лицо одновременно является и обязанным лицом, вовсе не говорит о том, что нужно отождествлять понятия "полномочие" и "обязанность". Особенно хорошо видно, что полномочие не является обязанностью, применительно к полномочиям процессуальных представителей. Так, например, в силу ст. 54 ГПК РФ представитель в гражданском процессе наделяется полномочием заявить отвод судье. Но является ли данное полномочие одновременно и обязанностью представителя? Разумеется, нет, потому что заявление отвода судье вовсе не является обязательным действием, которое должен совершить представитель.
--------------------------------
<3> Скловский К.И. Представительство в гражданском праве и процессе (вопросы теории: сущность, содержание, структура): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1982. С. 8.
Следует также отметить, что, вопреки ранее изложенному К.И. Скловским <4>, при его оформлении в установленном законом порядке полномочие доводится до сознания третьих лиц не как правовое долженствование, а как правовая возможность, которой представитель наделен представляемым по отношению к этим лицам.
--------------------------------
<4> Там же.
Соответственно, нельзя согласиться и с мнением, что полномочие процессуального представителя является одновременно и его правом по отношению к суду, и его обязанностью по отношению к представляемому <5>. Обосновывая такое определение полномочия представителя, С.А. Халатов ссылается на дореволюционное законодательство, которое, по его утверждению, рассматривало полномочие представителя как право применительно к суду (ст. 250 Устава гражданского судопроизводства указывала, что предоставление поверенному права принести апелляционную жалобу должно быть положительно выражено в доверенности), а также как обязанность применительно к представляемому (ст. 254 Устава предусматривала, что председатель суда при отказе представителя от представительства определяет срок, по истечении которого поверенный признается свободным от своей обязанности, а до этого срока обязан ходатайствовать по делу в пределах своих полномочий) <6>. Однако во втором случае применительно к правовому долженствованию представителя по отношению к представляемому законодатель употреблял именно термин "обязанность", а не "полномочие", и из приведенных норм вовсе не видно, чтобы он отождествлял эти понятия.
--------------------------------
<5> Халатов С.А. Представительство в гражданском и арбитражном процессе. М., 2002. С. 102. См. также: Войтович Л.В. Ведение дел в гражданском и арбитражном процессе посредством действий представителя: Дис. ... канд. юрид. наук. Хабаровск, 2004. С. 108.
<6> Халатов С.А. Указ. соч. С. 102.
Согласно части 5 ст. 53 ГПК РФ право адвоката на выступление в суде в качестве представителя удостоверяется ордером, выданным соответствующим адвокатским образованием. Форма ордера утверждается федеральным органом юстиции (п. 2 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации"). В настоящее время действует форма ордера, утвержденная Министерством юстиции Российской Федерации. Ордер должен быть подписан руководителем адвокатского образования (его филиала), в том числе управляющим партнером адвокатского бюро.
Иногда в публикациях, посвященных вопросам адвокатуры, предпринимаются попытки определить значение ордера в гражданском процессе, но они не отличаются точностью. Так, Р. Лисицин видит это значение в следующем: с момента присвоения статуса адвоката он наделяется общей правосубъектностью, т.е. получает потенциальную возможность использовать общие полномочия адвоката. Для того чтобы данная возможность стала реальной, адвокат должен получить специальную правосубъектность, означающую его способность осуществлять адвокатскую деятельность. По мнению указанного автора, она наступает с момента допуска адвоката в гражданский процесс в качестве соответствующего субъекта. Следовательно, с момента предъявления ордера должностному лицу, в чьем производстве находится гражданское дело, адвокат приобретает специальную правосубъектность представителя и может использовать специальные полномочия определенных процессуальных субъектов (истца, ответчика, третьего лица) <7>.
--------------------------------
<7> Лисицин Р. Для чего адвокату ордер? // Российская юстиция. 2003. N 8. С. 29.
Очевидно, однако, что в этом случае в значительной мере произвольно толкуется понятие правосубъектности, которая фактически отождествляется с наличием у лица статуса субъекта определенных правоотношений. Между тем обладать правосубъектностью и быть субъектом отношений, урегулированных той или иной отраслью права, - не одно и то же, поскольку правосубъектность - это лишь способность быть субъектом правоотношений, необходимая предпосылка участия в них. С момента же присвоения статуса адвоката (а точнее, с момента избрания адвокатом конкретного адвокатского образования, в котором он будет осуществлять свою деятельность) лицо, приобретшее такой статус, получает не "потенциальную возможность использовать общие полномочия адвоката", а все общие права адвоката, закрепленные в Федеральном законе "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (п. 3 ст. 6) и, следовательно, становится субъектом отношений, регулируемых законодательством об адвокатуре, а не приобретает лишь способность быть их субъектом, т.е. правосубъектность.
Аналогичным образом с момента предъявления ордера судье, в производстве которого находится гражданское дело (точнее, с момента его допуска данным лицом к участию в процессе), адвокат приобретает не специальную правосубъектность представителя, т.е. способность быть представителем, а процессуальный статус последнего, и с этого момента у него возникают особые правовые возможности - полномочия. Действительное же значение ордера состоит в том, что он подтверждает право адвоката на участие в качестве представителя в процессе по конкретному делу, о чем и говорится в ч. 5 ст. 53 ГПК РФ.
Для совершения так называемых распорядительных действий (действий по распоряжению предусмотренными законом процессуальными средствами защиты, в частности, иском) адвокат-представитель должен иметь доверенность с указанием в ней на соответствующие специальные полномочия. Доверенности, выдаваемые адвокату гражданами, могут быть удостоверены в нотариальном порядке (что чаще всего и имеет место) либо организациями, администрацией некоторых учреждений и должностными лицами, названными в ч. 2 ст. 53 ГПК РФ (применительно к представительству, осуществляемому адвокатами, например, администрацией стационарного лечебного учреждения, в котором доверитель находится на излечении, начальником соответствующего места лишения свободы, если лицо находится в таком учреждении).
Доверенность от имени организации выдается за подписью ее руководителя или иного уполномоченного на это ее учредительными документами лица, скрепленная печатью этой организации (ч. 3 ст. 53 ГПК РФ).
Если вопрос о порядке оформления полномочий адвоката - представителя в гражданском процессе решен законом достаточно ясно и четко, то иное положение существует в арбитражном процессе. Согласно ч. 3 ст. 61 АПК РФ полномочия адвоката на ведение дела в арбитражном суде удостоверяются в соответствии с федеральным законом. В связи с отсутствием конкретной регламентации в арбитражном процессуальном законодательстве порядка оформления полномочий адвоката в современной юридической литературе высказываются различные мнения по поводу того, как должны быть оформлены данные полномочия.
Так, ряд ученых, занимающихся проблемами адвокатуры, полагают, что полномочия адвоката на ведение дела в арбитражном суде оформляются ордером или доверенностью. При этом адвокат как представитель по ордеру имеет право на совершение от имени клиента всех процессуальных действий, кроме распорядительных. Полномочия же адвоката на совершение действий, перечисленных в ч. 2 ст. 62 АПК РФ, должны быть специально предусмотрены в доверенности. Соответственно, более правильным для адвоката признается оформление взаимоотношений с клиентом путем получения доверенности с полным объемом полномочий. В основе приведенных взглядов лежит отождествление порядка оформления полномочий адвоката - представителя в арбитражном процессе с порядком оформления его полномочий в гражданском процессе <8>.
--------------------------------
<8> Смоленский М.Б. Адвокатская деятельность в России: Учебник. М.: Ростов н/Д, 2004. С. 221; Адвокатская деятельность: Учебно-практическое пособие // Под ред. В.Н. Буробина. М., 2005. С. 456 (автор главы - А.С. Мамыкин); Бойков А.Д., Капинус Н.И., Тарло Е.Г. Адвокатура в России: Учеб. пособие. М., 2005. С. 155.
Близкую позицию по тому же вопросу занимают и некоторые ученые-процессуалисты. В частности, в одном из комментариев к АПК РФ 2002 г. утверждается, что, поскольку в АПК РФ в отношении участия адвоката в арбитражном процессе на основании ордера нет прямого указания, а в другом Федеральном законе это не предусмотрено, адвокат вправе быть представителем в арбитражном суде на основании доверенности, выданной ему доверителем. Вместе с тем если адвокат предъявит в арбитражном суде ордер, выданный в установленном порядке, следует признать его полномочия представителя подтвержденными <9>.
--------------------------------
<9> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 2003. С. 189.
По мнению О.П. Чистяковой, анализ ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 г. "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" позволяет сделать вывод, что в подтверждение общих полномочий адвокату достаточно представить суду ордер, выданный одним из адвокатских образований, предусмотренных ст. 20 того же Закона (адвокатским кабинетом, коллегией адвокатов, адвокатским бюро или юридической консультацией). Статья 6 Закона, как указывает данный автор, не исключает также возможности оформления полномочий адвоката с помощью доверенности. Специальные же полномочия, перечисленные в ч. 2 ст. 62 АПК, в случае наделения ими адвоката должны быть особо оговорены в доверенности либо ином документе <10>.
--------------------------------
<10> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2003. С. 151.
Между тем из содержания ст. 6 Закона об адвокатуре, вопреки вышеприведенным довольно многочисленным взглядам, вовсе не вытекает, что адвокат может быть допущен к участию в арбитражном процессе на основании представленного им ордера. Согласно п. 2 этой статьи в случаях, предусмотренных федеральным законом, адвокат должен иметь ордер на исполнение поручения, выдаваемый соответствующим адвокатским образованием. В иных случаях адвокат представляет доверителя на основании доверенности. Поскольку же ст. 61 АПК РФ не предусматривает представления ордера, адвокат должен осуществлять представительство на основании доверенности. Судебно-арбитражная практика показывает, что именно доверенность признается судьями документом, уполномочивающим адвоката на ведение дела в арбитражном суде.
По утверждению В.М. Шерстюка, адвокат вправе представить арбитражному суду и ордер на исполнение поручения, однако его представление не освобождает адвоката от обязанности представить суду доверенность на исполнение поручения <11>. Вместе с тем, во-первых, едва ли можно говорить о праве представления адвокатом арбитражному суду в подтверждение своих полномочий документа, не предусмотренного законом, во-вторых, поскольку без доверенности в данном случае все равно не обойтись, что признает сам автор, представление адвокатом ордера не имеет и практического смысла.
--------------------------------
<11> Шерстюк В.М. Арбитражный процесс (в вопросах и ответах): комментарии, рекомендации, предложения по применению Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. М., 2004. С. 72. См. также: Кучерена А.Г. Адвокатура. М., 2006. С. 511.
Р. Лисициным высказан взгляд, согласно которому ст. 54 ГПК РФ было бы целесообразно дополнить положением о том, что перечисленные в ней дополнительные права представителя могут быть специально оговорены не только в доверенности, но и в ордере адвоката. Это, по его мнению, можно сделать путем перечисления указанных прав на обратной стороне ордера и удостоверения соответствующего волеизъявления доверителя его подписью, заверенной руководителем адвокатского образования.
Реализация данного предложения, как полагает автор, упростит порядок принятия адвокатом поручения по гражданскому делу, а также будет способствовать единообразию процессуальной формы <12>. Однако подобное нововведение едва ли приемлемо, поскольку, не говоря уже о том, что оно не вписывается в существующую форму ордера, утвержденную Министерством юстиции Российской Федерации в соответствии с п. 2 ст. 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", в таком случае чрезмерно упрощается порядок оформления полномочий на совершение процессуальных действий, способных весьма существенно затронуть права представляемых лиц. На практике же принятие предложения Р. Лисицина может привести к злоупотреблениям, серьезно нарушающим права доверителей.
Очевидно, что в случаях временного отсутствия руководителя адвокатского образования (отпуск, командировка и т.п.) либо умышленного расширения своих полномочий адвокатом без согласования с представляемым лицом, в том числе в корыстных целях, едва ли что-то будет реально препятствовать адвокату учинить подпись на обратной стороне ордера за руководителя адвокатского образования. Необходимо также учитывать, что если адвокат работает в адвокатском кабинете, то заверять подпись доверителя будет он сам, что еще более увеличивает угрозу удостоверения полномочий адвоката на совершение распорядительных действий, которыми на самом деле доверитель его не наделял. Разумеется, не все адвокаты способны на такие действия и могут на них пойти, но вероятность подобных случаев достаточно велика, чтобы не принимать ее во внимание.
--------------------------------
<12> Лисицин Р. Указ. соч. С. 30.
Сказанное, однако, не означает, что с правовым регулированием отношений по поводу оформления полномочий адвоката-представителя все обстоит благополучно и оно не нуждается в совершенствовании. Так, едва ли оправданным является положение, при котором адвокат допускается в качестве представителя в арбитражный процесс по доверенности, в то время как для участия в гражданском процессе ему достаточно предъявления ордера.
Упрощенный порядок оформления полномочий адвоката в гражданском, как и в уголовном, процессе обусловлен, в частности, тем, что он как лицо, которому государством делегировано выполнение функции защиты прав и законных интересов граждан и организаций, выполняет публично-правовую функцию и выступает в качестве правозаступника, а не просто частноправового представителя участвующего в деле лица.
Кроме того, необходимость предъявления адвокатом не доверенности, а ордера существенно облегчает оформление его полномочий, что немаловажно с практической точки зрения, поскольку адвокатом может вестись значительное количество гражданских дел в судах с разными доверителями. Однако публично-правовая функция защиты прав и охраняемых законом интересов других лиц осуществляется адвокатами как в гражданском, так и в арбитражном процессе, и их участие во втором процессе по существу ничем не отличается от участия в первом, в связи с чем следовало бы предусмотреть в Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации полномочие адвоката на выступление в суде в качестве представителя на основании ордера.
Одновременно была бы устранена и существующая не совсем понятная ситуация, при которой порядок оформления полномочий адвоката - представителя в гражданском судопроизводстве урегулирован непосредственно ГПК РФ, а по вопросу об оформлении полномочий адвоката - представителя в арбитражном судопроизводстве АПК РФ отсылает к иному федеральному закону. К тому же, как уже отмечалось выше, толкование действующих норм Закона об адвокатуре, посвященных оформлению полномочий адвоката, не отличается единообразием. Все это говорит о том, что регламентировать порядок оформления полномочий адвоката, выступающего в качестве представителя, целесообразнее непосредственно в АПК РФ.
Читайте ещё по этой теме:
Автор: Ивакин В.
Спасибо за статью, довольно познавательно и интересно.