Снос ветхого жилья в Москве и последующее переселение коснётся каждого пятого москвича. Это статистика. Городские власти обещают безболезненное переселение. Это закон. На практике всё происходит иначе. А отказывающихся переселяться в неудобные и невыгодные условия погружают в пучину ужаса и чиновничьего беспредела.
Генплан реконструкции и развития Москвы до 2025 года, слушание которого продлится до 12 августа, вряд ли поставит точку в сложном вопросе благоустройства города.
Неудобные и разваливающиеся хрущёвки сносить нужно. Беда не в этом. Кошмар начинается одновременно с беззаконием, творимым чиновниками при переселении людей.
Есть два типа квартир — муниципальная и собственная. По закону вместо муниципальной квартиры в сносимом доме должны предоставить муниципальную квартиру площадью не меньше предыдущей. Но, исходя из расчёта 18 кв. м на человека, должны увеличить жильё при необходимости. Если зарегистрированных очень много, могут дать две квартиры.
Собственникам, зарегистрированным в квартире, должны предоставить на выбор квартиру или компенсацию по рыночной цене. Не зарегистрированным — только компенсацию. Считается, что отсутствие регистрации выявляет наличие другого жилья, а значит, нет необходимости во второй квартире.
Дадут ли вместо собственной трёхкомнатной квартиры размером 65—70 метров другую трёхкомнатную — вопрос. Таких маленьких трёшек сейчас не строят, а в законе есть две формулировки — равноценная и равнозначная, — позволяющие чиновникам играть на нервах собственников. Равноценная — той же стоимости или метража, равнозначная — такое же количество комнат.
В идеале должны предоставить комната в комнату, причём деньги за лишнюю площадь не требовать. Оно бы и хорошо, потому что, даже если комната 30 метров, это всё равно одна комната — родительскую спальню и детскую одновременно в ней не сделаешь.
Квартиры, вне зависимости от правового положения, должны предоставить в том же районе, за исключением ЦАО и Зеленограда. Кроме того, если в квартире был недавно сделан ремонт — компенсируют.
Это закон. На деле же почти в каждом сносимом доме — трагедия.
Валдайский проезд
В небольшой трёхкомнатной муниципальной квартире в доме № 5 в Валдайском проезде проживают две семьи. Кузнецов Михаил Юрьевич, его бывшая жена Попова Надежда Юрьевна с новым мужем Поповым Игорем Николаевичем и двумя дочерьми, 1984 и 1988 годов рождения. Новый муж, правда, не зарегистрирован — метры не позволяют, ЕИРЦ отказало, да и бывший муж не согласен. Но живёт.
Михаил и Надежда развелись 12 лет назад. За разделением лицевых счетов обращались неоднократно начиная с 1998 года. Каждый раз суд отказывал, объясняя это ущемлением прав детей — выбранная для раздельного проживания комната 15 кв. м была на 4 метра больше положенной одной четвёртой.
Михаил выпивает. Крепко, с буйными последствиями. Приводов в милицию и вытрезвитель — не перечесть. Боясь за детей, Надежда несколько раз не пускала его в квартиру. Михаил вселялся по решению суда, где встречным иском было все тоже требование о разделении лицевых счетов. И снова отказ. Суд продолжал считать, что дети могут пользоваться лишними четырьмя метрами в комнате с выпивающим отцом, а при разделе лицевых счетов они лишаются такой волшебной возможности.
Сейчас в доме, кроме них, никого не осталось. Кодовые замки на подъездах не работают, в разграбленных квартирах живут бомжи, всё металлическое спилено, окна выбиты. На двери квартиры Кузнецова и Поповых висит лист бумаги, на котором от руки написано: «Здесь живут».
Государство в лице префектуры САО предоставляет им одну квартиру на всех. Две разные семьи снова должны сталкиваться на одной кухне и вызывать милицию, когда Михаил напьётся и начнёт крушить всё подряд. Коммунальные квартиры упразднены, создавать новые городские власти не имеют права. Но в каждом законе есть лазейка.
Схема выжимания жильцов из квартир не нова — незаконное отключение газа, света и воды, звонки с угрозами от неизвестных лиц. Незаконное, потому что, пока решение суда о выселении не вступит в силу, жильцы проживают в своей квартире на законных основаниях, а значит, должны иметь все удобства.
Судов на данный момент было три. Первый — об установлении факта, имеющего юридическое значение, — признание бывших супругов членами разных семей. Рассмотрение заявления было приостановлено из-за недостатков в иске. То одни документы требовали, то другие.
Второй был в мае по иску префектуры САО о выселении. Иск был подан в суд другого района, повестки доставлены не были. Решение суда о принудительном выселении было опротестовано.
Третий был в июле. История повторилась — иск префектуры о выселении, чужой район. Повестки, правда, были доставлены, но почему-то не вовремя и не судебным исполнителем, а работником префектуры Топильским Ю.А., захватившим их «по знакомству». Он же представляет в суде истца.
Воду отключили 2 июля, а газ и электричество — 9 июля. Всё это было сделано до вынесения решения третьего суда. Жильцы подали заявление о возбуждении уголовного дела против главы управы района Левобережный Несветайлова Василия Фёдоровича.
Последний суд закончился 17 июля. Сразу была подана краткая кассация, а чтобы подать полную, нужно дождаться, когда решение суда выдадут на руки. Но до сих пор решение не спущено в канцелярию и с ним невозможно ознакомиться. Однако 30 июля в квартиру пришли приставы и, ссылаясь на решение суда, которого никто не видел, потребовали выселения в течение 24 часов.
Борьба продолжается. Нужно успеть получить у судьи бумагу о приостановлении выселения для приставов, получить решение суда, подать полную кассацию. Затягивание вопроса выглядит намеренным беззаконием.
В коридорах суда Поповы познакомились с соседкой. Но у неё другая история.
Ленинградский проспект
Дом № 118, корпус 2, на Ленинградском шоссе находится почти за углом от дома № 5 в Валдайском проезде. Двухкомнатная квартира, которую не хотят освобождать, — собственная, с разделёнными лицевыми счетами и двумя собственниками. Но им также хотят дать одну квартиру.
Собственников двое. Одна комната принадлежит Борщовой Екатерине Владимировне — молодая женщина с двумя малолетними детьми, 5 и 2 лет. В другой комнате проживает её мать, Борщова Татьяна Михайловна, и брат 1953 года рождения. С 1971 года он инвалид I группы — шизофрения. По ночам брат кричит. В зависимости от состояния может не узнавать людей, нервничает, возможны агрессивные действия.
После рождения второго ребёнка Екатерина была вынуждена съехать и снимать квартиру. Двое детей и больной человек не могу жить в одной квартире. Надежда была только на расселение. Теперь надежда на суд и справедливость.
О выселении Борщовы узнали поздно. По закону должны письменно уведомлять за год, но управа ограничилась одним на всех объявлением, наклеенным на дверь подъезда. Как потом им рассказала соседка, объявление провисело два часа. Его сорвали предприимчивые жильцы, чтобы первыми успеть посмотреть лучшие варианты.
Екатерина, не имея возможности проживать в своей квартире, не знала о выселении, а её мать, круглосуточно ухаживающая за больным сыном, из-за ночных криков которого их не любят соседи, узнала о выселении только в мае.
В основном схема та же. Отключение газа, воды, электричества ещё в июне, хотя единственный (пока?) суд о принудительном выселении был в июле. Угроза лишить Татьяну Михайловну опеки над больным сыном, которая из-за своего упрямства подвергает его жизнь опасности в недостойных условиях. 7 июля в четыре утра приезжала техника, собирающаяся ломать дом.
Повестки, как и Поповым, приносил не судебный исполнитель, а всё тот же работник префектуры САО Топильский Ю.А., представитель истца.
Единственное различие было в том, что, когда Топильский принёс повестки и вручил их Екатерине, она, узнав, что суд состоится 15 июля, пошутила — хорошо не 17-го, не в мой день рождения. Но 13 июля к ним пришёл начальник ДЕЗа и сказал, что суд будет именно 17 июля. О переносе, естественно, никто не сообщил.
Органы опеки, которые должны участвовать в суде, потому что двое несовершеннолетних и недееспособный инвалид, уведомили вообще за день. Представитель опеки не успел подготовиться и на суде смог сказать только одно — как решит суд. И суд решил. Принудительное выселение.
К Борщовым, как и к Поповым, 30 июля пришли приставы и потребовали выселиться в течение 24 часов.
Две семьи подружились в суде, каждый день созваниваются, занимают друг другу очередь в кабинеты чиновников. Вместе ходили на встречу с новым префектом САО Олегом Митволем, который сейчас ездит по округу и встречается с жителями. Ничего нового Митволь не сказал, зачитав на повышенных тонах готовые ответы.
Что будет дальше — никто не знает.
Источник: http://www.chaskor.ru/p.php?id=9053
