Особенности рассмотрения споров об установлении
требований кредиторов должника
По общему правилу рассмотрения дел о банкротстве, закрепленному в пункте 6 статьи 16 Закона о банкротстве, требования кредиторов включаются в реестр требований кредиторов и исключаются из него арбитражным управляющим или реестродержателем исключительно на основании вступивших в силу судебных актов, устанавливающих их состав и размер, если иное не определено указанным пунктом.
В рамках дела о банкротстве кредитных организаций кредиторы вправе предъявлять свои требования к кредитной организации конкурсному управляющему (статья 189.85 Закона о банкротстве), арбитражный суд в порядке статьи 60 Закона о банкротстве рассматривает лишь возражения по результатам рассмотрения конкурсным управляющим требования кредитора.
Кроме того, Законом определен особый порядок исчисления срока для закрытия реестра требований кредиторов, отличный от общего правила, установленного статьей 142 Закона о банкротстве.
У суда не имеется оснований для рассмотрения заявленных требований кредиторов банка в порядке статьи 60 Закона о банкротстве в случае, если последние были уведомлены о результатах рассмотрения их требований конкурсным управляющим надлежащим образом, но обратились в суд с заявлениями, пропустив пятнадцатидневный срок, установленный пунктом 5 статьи 189.85 Закона о банкротстве, при этом ходатайство о восстановлении пропущенного срока не заявлено и не раскрыта уважительность причин невозможности обращения с возражениями в срок, установленный законом.
Так, по одному из дел конкурсный управляющий банка получил требование кредитора (ассоциации) о включении в реестр требований кредиторов должника задолженности на основании договора банковского счета.
Рассмотрев требование, конкурсный управляющий банка удовлетворил его частично, о чем своевременно проинформировал кредитора.
На повторное аналогичное требование ассоциации, полученное конкурсным управляющим спустя более чем три месяца, конкурсным управляющим заявителю направлен ответ о произведенном ранее рассмотрении требования и направлении соответствующего уведомления.
Не согласившись с результатами рассмотрения требования конкурсным управляющим, ассоциация обратилась в суд с заявлением о признании требований к банку обоснованными и подлежащими удовлетворению за счет имущества, оставшегося после удовлетворения требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов должника.
Суд первой инстанции, рассмотрев требование заявителя по существу, установил факт пропуска заявителем срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 189.85 Закона о банкротстве, а также правомерность требований заявителя по существу и признал требования ассоциации частично обоснованными и подлежащими удовлетворению за счет имущества, оставшегося после удовлетворения требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов банка.
Суд апелляционной инстанции поддержал выводы суда первой инстанции.
Суд кассационной инстанции, отменяя судебные акты первой и апелляционной инстанций и отказывая ассоциации в удовлетворении требования, пришел к следующим выводам.
В соответствии с пунктом 1 статьи 189.85 Закона о банкротстве кредиторы вправе предъявлять свои требования к кредитной организации в любой момент в ходе конкурсного производства, а также в порядке, установленном статьей 189.32 названного Закона, в период деятельности в кредитной организации временной администрации по управлению кредитной организацией. Согласно пункту 5 статьи 189.85 возражения по результатам рассмотрения конкурсным управляющим требования кредитора могут быть заявлены в арбитражный суд кредитором не позднее чем в течение пятнадцати календарных дней со дня получения кредитором уведомления конкурсного управляющего о результатах рассмотрения этого требования. К указанным возражениям должны быть приложены уведомление о вручении конкурсному управляющему копии таких возражений или иные документы, подтверждающие направление конкурсному управляющему копии возражений и приложенных к возражениям документов.
Возможность реализации права на судебную защиту, как правило, законом связывается с моментом осведомленности лица о нарушенном праве и личности нарушителя.
Так, в частности, пунктом 5 статьи 189.85 Закона о банкротстве установлен пятнадцатидневный срок для заявления возражений по результатам рассмотрения конкурсным управляющим требования кредитора. При этом срок начинает течь со дня получения кредитором уведомления конкурсного управляющего о результатах рассмотрения этого требования.
Ассоциация была уведомлена о результатах рассмотрения ее требований, но обратилась в суд с заявлениями, пропустив пятнадцатидневный срок, установленный пунктом 5 статьи 189.85 Закона о банкротстве, при этом не привела уважительных причин такого пропуска и не заявила ходатайства о восстановлении пропущенного срока.
Суд кассационной инстанции отметил, что ссылка ассоциации на иную очередность удовлетворения ее требований (включение "за реестр") не является основанием для рассмотрения судом заявленных требований по существу в порядке статьи 60 Закона о банкротстве (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 10.12.2019 по делу N А13-17495/2016).
В случае когда право на предъявление требования к должнику возникает у кредитора только после вступления в законную силу судебного акта, срок закрытия реестра требований кредиторов исчисляется со дня вступления в законную силу указанного судебного акта.
Закон о банкротстве содержит специальное регулирование отношений, связанных с несостоятельностью кредитных организаций, в том числе особый порядок и сроки предъявления и рассмотрения требований кредиторов.
В частности, в соответствии с пунктом 2 статьи 189.85 Закона о банкротстве в целях конкурсного производства конкурсный управляющий устанавливает срок предъявления требований кредиторов, по истечении которого реестр требований кредиторов считается закрытым.
Срок предъявления требований кредиторов не может быть менее шестидесяти дней со дня опубликования сообщения о признании кредитной организации банкротом и об открытии конкурсного производства.
Для отнесения поступивших к конкурсному управляющему требований к числу тех, которые предъявлены в установленный срок, принимаются во внимание уведомления о вручении или иные документы, подтверждающие срок получения конкурсным управляющим указанных требований.
В силу пункта 11 статьи 189.96 Закона о банкротстве требования кредиторов, предъявленные после закрытия реестра требований кредиторов, удовлетворяются за счет имущества кредитной организации, оставшегося после удовлетворения требований кредиторов, предъявленных в установленный срок и включенных в реестр требований кредиторов.
Банк признан несостоятельным (банкротом) 21.10.2016; срок для предъявления требований кредиторов установлен до 28.12.2016.
Общество обратилось к конкурсному управляющему банка с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника 13.08.2019. Конкурсный управляющий банка посчитал, что требование общества подлежит учету и удовлетворению в порядке, установленном пунктом 11 статьи 189.96 Закона о банкротстве, о чем известил заявителя.
Не согласившись с конкурсным управляющим, общество обратилось в суд с заявлением о включении его требования в реестр требований кредиторов.
Отказывая обществу в удовлетворении требований, суд указал следующее.
Требование общества возникло на основании судебного акта, вступившего в законную силу 16.01.2019, о признании недействительными совершенных обществом банковских операций и применении последствий их недействительности в виде восстановления обязательств банка перед обществом.
Применительно к ситуации, когда право на предъявление требования к должнику возникает у кредитора только после вступления в законную силу судебного акта, Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в пункте 6 Постановления от 30.04.2009 N 32 "О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)" разъяснил, что для такого требования предусмотренный пунктом 1 статьи 142 Закона о банкротстве срок закрытия реестра требований кредиторов исчисляется со дня вступления в законную силу указанного судебного акта.
Аналогичная правовая позиция изложена в абзаце втором пункта 27 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)".
Требование общества о включении в реестр требований кредиторов должника в размере восстановленной задолженности подлежало предъявлению в течение шестидесяти дней с момента вступления в законную силу определения о признании сделок недействительными, то есть не позднее 18.03.2019. Следовательно, конкурсным управляющим требование общества правильно квалифицировано как предъявленное с нарушением предусмотренного статьей 189.85 Закона о банкротстве срока (Определение Арбитражного суда Вологодской области от 27.12.2019 по делу N А13-11810/2016).
Факт обращения кредитора в суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника до получения кредитором уведомления о результатах рассмотрения его требования конкурсным управляющим не может являться самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении требований кредитора, если в последующем между сторонами появились разногласия по обоснованности (в том числе порядку и очередности погашения) требований кредитора.
Кредитор одновременно обратился в суд и к конкурсному управляющему банка с заявлением о включении задолженности в реестр требований кредиторов должника.
Суд посчитал процедуру проверки обоснованности требований, установленную Законом о банкротстве, не нарушенной, исходя из того, что заявление кредитора представлено конкурсному управляющему без пропуска срока, в последующем кредитором получен отказ в удовлетворении его требований; вместе с тем указанный отказ мог служить основанием для обращения в суд с требованием о разрешении разногласий в порядке статьи 60 Закона о банкротстве (Постановление Четырнадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.02.2018 по делу N А13-11810/2016).
Требование кредитора, предъявленное в суд с пропуском срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 189.85 Закона о банкротстве, подлежит рассмотрению судом по существу, в случае если кредитор добросовестно заблуждался относительно объема своих требований к кредитной организации или имеется спор с конкурсным управляющим должника о правовой природе требования, обусловливающей порядок его удовлетворения.
Рассмотрев требование компании о включении в реестр требований кредиторов банка, конкурсный управляющий удовлетворил его частично и учел его в порядке статьи 189.95 Закона о банкротстве как требование, подлежащее удовлетворению после удовлетворения требований всех иных кредиторов банка. Соответствующее уведомление направлено компании по почтовому адресу.
Кредитор не проявил должную осмотрительность, не получил направленную ему корреспонденцию, в связи с чем пропустил срок для предъявления в суд возражений, установленный статьей 189.85 Закона о банкротстве.
Суд первой инстанции пришел к выводу, что требование компании направлено в суд с пропуском срока, предусмотренного пунктом 1 статьи 189.85 Закона о банкротстве, что является основанием для отказа в его удовлетворении.
Вместе с тем требование компании также рассмотрено судом по существу в связи с наличием разногласий между компанией и конкурсным управляющим относительно правовой природы требования, обусловливающей порядок его удовлетворения: между банком и компанией имелся спор о фактическом расторжении договора субординированного депозита в порядке статьи 102 Закона о банкротстве.
Установив отсутствие оснований полагать договор субординированного депозита расторгнутым, суд указал, что выводы конкурсного управляющего о правовой природе требования компании являются правильными, требование заявителя к банку учтено верно (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 03.12.2019 по делу N А13-17495/2016).
Рассмотрение заявлений о принятии обеспечительных мер
по требованиям о привлечении контролирующих должника лиц
к субсидиарной ответственности и взыскании убытков
В Определениях Верховного Суда Российской Федерации от 27.12.2018 N 305-ЭС17-4004(2), от 16.01.2020 N 305-ЭС19-16954 высказана отдельная правовая позиция по вопросу принятия обеспечительных мер по требованиям о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, обусловленная спецификой таких споров, а также высокой степенью вероятности злоупотреблений, направленных на воспрепятствование исполнимости судебных актов о привлечении названных лиц к субсидиарной ответственности.
В частности, при решении вопроса о принятии обеспечительных мер учитывается поведение ответчика до возбуждения дела о банкротстве и в ходе проведения процедур банкротства, взаимодействие ответчика с арбитражным управляющим, передача последнему документов юридического лица и т.п.
Конкурсный управляющий банка обратился в суд с заявлением, в котором просил взыскать в пользу банка солидарно с группы ответчиков - физических лиц убытки; также ходатайствовал о принятии обеспечительных мер в виде наложения ареста на имущество, в том числе денежные средства ответчиков в пределах сумм подлежащих взысканию убытков, сославшись на сокрытие и отчуждение ответчиками имущества, отсутствие сведений о составе и месте нахождения имущества ответчиков.
Суд первой инстанции, руководствуясь положениями пункта 1 статьи 46 Закона о банкротстве, части 2 статьи 90 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, удовлетворил заявление в полном объеме, посчитав, что испрашиваемые обеспечительные меры направлены на обеспечение сохранности имущества, предотвращение причинения значительного ущерба, связаны с предметом спора, направлены на сохранение существующих правоотношений сторон, соразмерны заявленным требованиям, их непринятие способно негативно сказаться на возможности исполнения судебного акта по делу.
Апелляционный суд отменил определение суда первой инстанции в части наложения ареста на денежные средства ответчиков, исходя из того, что они могут быть лишены средств к существованию в результате применения испрашиваемых мер; принятие такой меры может привести к нарушению прав ответчиков на обеспечение охраны государством достоинства личности (статья 21 Конституции Российской Федерации) и лишению их условий нормального существования и гарантий социально-экономических прав (статья 25 Всеобщей декларации прав человека).
Судом кассационной инстанции принято во внимание, что ответчики не ссылались на отсутствие у них средств к существованию и утрату единственного источника дохода, а указали на отсутствие оснований для ареста имущества в целом. Между тем согласно пункту 16 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.10.2006 N 55 "О применении арбитражными судами обеспечительных мер" суд вправе принять обеспечительные меры в виде ареста имущества, установив общую стоимость имущества, подлежащего аресту. В этом случае конкретный состав имущества, подлежащего аресту, может определяться судебным приставом-исполнителем в соответствии с требованиями Федерального закона от 02.10.2007 N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве".
С учетом изложенного выводы апелляционного суда об отсутствии оснований для ареста денежных средств ответчиков признаны судом кассационной инстанции незаконными и не соответствующими установленным по делу обстоятельствам, в связи с чем постановления апелляционного суда в части отказа в наложении ареста на денежные средства отменены с оставлением в силе определений суда первой инстанции (Постановления Арбитражного суда Северо-Западного округа от 05.12.2018, от 24.12.2018, от 25.12.2018 по делу N А13-7747/2015).
Споры по оспариванию сделок в рамках дел о несостоятельности
(банкротстве) банков
При установлении мнимого характера оспариваемой сделки по внесению в кассу (зачислению на расчетный счет) денежных средств оснований для применения последствий недействительности сделки в виде взыскания денежных средств в пользу ответчика не имеется.
Банк-1 и банк-2 заключили договор на обслуживание платежных устройств самообслуживания, в том числе на осуществление работ по выгрузке кассет с денежной наличностью из банкоматов, выполнению при обслуживании банкоматов дополнительных действий технического характера, доставке к банкоматам и пересчету денежной наличности с последующим зачислением суммы пересчета на корреспондентский счет банка-1, открытый в банке-2.
Накануне отзыва у банка-1 лицензии на осуществление банковских операций банк-1 обратился к банку-2 с просьбой осуществить перевозку наличных денежных средств в крупной сумме из центрального офиса банка-1 в кассу филиала, расположенную в Москве. В подтверждение поступления денежных средств в кассу московского филиала банка-1 представлены приходный кассовый ордер, опись рублевой наличности, вложенной в инкассаторскую сумку для направления из кассы банка-2, в которой указаны противоречивые сведения относительно общей суммы содержащихся в ней денежных средств. Документов, подтверждающих факт инкассации банкоматов заказчика, период такой инкассации, количество собранных в результате инкассации из банкоматов заказчика денежных средств с целью проверки реального наличия денежных средств в таком размере, позволяющего банку-2 передать их банку-1, не предъявлено. Также не представлено документов, подтверждающих зачисление денежных средств из банкоматов заказчика на корреспондентский счет банка-1, открытый в банке-2.
В результате оценки представленных доказательств суд первой инстанции, с которым согласился суд апелляционной инстанции, пришел к выводу о том, что спорная операция по принятию банком-1 денежных средств в заявленном размере совершалась не за счет собственных денежных средств, находящихся у инкассатора - банка-2, а за счет отражения фиктивного увеличения денежных средств на своем счете, то есть деньги фактически не поступали, операция являлась фиктивной и носила технический характер, не опосредовала реальное поступление денежных средств на счет должника.
Сделка по внесению в кассу банка-1 денежных средств признана судами мнимой.
Вместе с тем суд апелляционной инстанции указал, что, поскольку пункт 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) связывает применение реституции с фактом исполнения сделки, к мнимой сделке применение реституции невозможно (Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 18.10.2012 N 7204/12). Правовых оснований для применения последствий недействительности оспариваемой банковской операции в виде взыскания с банка-2 в пользу банка-1 денежных средств в заявленном размере не имелось, так как реальность их зачисления на счет должника не доказана, определение суда первой инстанции в указанной части отменено (Постановление Четырнадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.12.2019 по делу N А13-268/2018).
В другом деле в преддверии отзыва у банка лицензии на осуществление банковских операций на расчетный счет клиента банка внесены денежные средства с назначением платежа "Пополнение счета для погашения кредита". Вместе с тем каких-либо кредитных правоотношений между банком и клиентом не имелось.
Полагая, что указанная банковская операция отвечает признакам, установленным пунктом 1 статьи 61.2 Закона о банкротстве, статьям 10, 168 ГК РФ, совершена с противоправной целью и по существу безденежна, конкурсный управляющий банка обратился в суд с заявлением о признании ее недействительной. По мнению заявителя, имела место незаконная внутрибанковская проводка; в обоснование представлены протоколы опроса начальника сектора инкассации управления кассовых операций банка и начальника сектора кассовых операций управления кассовых операций банка.
В ходе судебного разбирательства факт внесения клиентом денежных средств на счет банка не подтвердился.
Удовлетворяя заявление об оспаривании сделок, суд первой инстанции указал следующее.
Поскольку договор банковского вклада является реальным и предполагает реальную передачу кредитной организации денежных средств, техническое совершение приходных записей по счету клиента не означает поступления на его счет денежных сумм.
Техническая запись по счету ответчика не может быть признана действиями по исполнению договора и, соответственно, не порождает правовых последствий, характерных для данного вида договоров, в частности не порождает у клиента права на получение страхового возмещения из фонда страхования вкладов физических лиц.
Судом установлено недобросовестное поведение банка по проведению внутрибанковской проводки, свидетельствующее о наличии признаков ничтожности сделки, установленных статьей 10 ГК РФ (сделка, совершенная в обход закона).
В силу положений пункта 1 статьи 167 ГК РФ недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения, в связи с чем последствия недействительности оспариваемой сделки судом не применялись, нарушенное право банка восстановлено путем исключения правовой возможности в последующем требовать от последнего исполнения обязательств по возврату клиенту денежных средств, находящихся (отраженных) на его счете (Определение Арбитражного суда Вологодской области от 07.06.2019 по делу N А13-268/2018).
В случае признания сделки по исполнению обязательства недействительной право требования кредитора по этому обязательству к должнику считается существовавшим независимо от совершения данной сделки (абзац первый пункта 4 статьи 61.6 Закона о банкротстве), в связи с чем признается принципиальная допустимость восстановления обеспечительных требований.
Установление добросовестности приобретателей имущества, ранее находившегося в залоге у банка, исключает возможность удовлетворения требований о признании права залога за банком в связи с признанием недействительными сделок по исполнению кредитных обязательств.
Конкурсный управляющий банка обратился в суд с заявлением о признании недействительными банковских операций по перечислению с расчетного счета общества, открытого в банке, в пользу банка денежных средств с назначением платежа: "Гашение основного долга по кредитному договору...", "Проценты по кредитному договору...". Конкурсный управляющий просил также применить последствия недействительности указанных сделок в виде: восстановления обязательств банка перед обществом по счету общества в данных бухгалтерского учета должника; восстановления обязательств общества по кредитному договору, заключенному между банком и обществом в размере оспариваемых перечислений; восстановления банка в правах залогодержателя; восстановления обязательств третьих лиц перед банком по договорам поручительства.
Суд, установив совокупность признаков, необходимых для признания спорных перечислений недействительными сделками, в указанной части удовлетворил требования конкурсного управляющего, восстановив взаимную задолженность банка и общества.
В отношении требования о признании существующими прав по договорам залога и договорам поручительства судом определено следующее: несмотря на то что указанное требование не может рассматриваться как реституционное, поскольку лежит за пределами недействительности исполнения, учиненного должником (или за него) в пользу кредитора, данное требование тесно связано с реституцией в виде восстановления основного кредитного долга, поэтому может быть рассмотрено совместно в рамках дела о банкротстве.
В соответствии с правовой позицией, изложенной в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 27.04.2018 N 305-ЭС17-2344(13), с учетом того, что в случае признания сделки по исполнению обязательства недействительной право требования кредитора по этому обязательству к должнику считается существовавшим независимо от совершения данной сделки (абзац первый пункта 4 статьи 61.6 Закона о банкротстве), следует признать принципиальную допустимость восстановления и обеспечительных требований. При ином подходе возникала бы ситуация, в рамках которой в условиях непогашенного долга лицо, выдавшее обеспечение, освобождалось бы от принятых на себя обязательств в отсутствие оснований для их прекращения.
В рассматриваемом случае суд привлекает лиц, выдавших обеспечение, в качестве ответчиков и проверяет существование юридических связей между ними и банком на момент разрешения спора, то есть проверяет основания возникновения обеспечительных обязательств, а также устанавливает, имелись ли условия для их прекращения с учетом того, что осуществленное ранее и признанное недействительным исполнение не может считаться надлежащим.
Решение по названному спору имеет обязательное значение (статьи 16 и 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации) впоследствии при рассмотрении дела о взыскании долга с поручителей или обращении взыскания на залоговое имущество в общеисковом порядке.
Кроме того, если возникновение, изменение или прекращение обеспечительных прав подлежит государственной регистрации (например, ипотека), такой судебный акт является основанием для внесения соответствующей записи в государственный реестр (в частности, когда запись по обеспечительному обязательству ранее была погашена).
Поскольку осуществленное недействительными сделками исполнение по обеспеченным поручительством обязательствам не может считаться надлежащим, оснований прекращения обеспечительных обязательств не установлено.
Вместе с тем в материалы дела представлены доказательства частичного прекращения права залога в силу закона (право собственности на земельный участок, предназначенный для строительства многоквартирного жилого дома, после ввода указанного объекта в эксплуатацию и возникновения права собственности на квартиры у третьих лиц), в связи с чем требование конкурсного управляющего по восстановлению залога на земельный участок оставлено без удовлетворения.
Кроме того, в материалы дела представлены доказательства выбытия из собственности общества части заложенного имущества.
Как установлено пунктами 2, 5 части 1 статьи 352 ГК РФ, залог прекращается: если заложенное имущество возмездно приобретено лицом, которое не знало и не должно было знать, что это имущество является предметом залога; в случае прекращения договора залога в порядке и по основаниям, которые предусмотрены законом, а также в случае признания договора залога недействительным; в случае реализации заложенного имущества в целях удовлетворения требований предшествующего залогодержателя (пункт 3 статьи 342.1).
Судом установлено, что все предметы залога выбыли из правообладания общества и лиц, предоставивших залог в обеспечение обязательств по кредитному договору перед банком, по возмездным договорам в отсутствие сведений о наличии зарегистрированных обременений в пользу банка.
Доказательства наличия признаков злоупотребления правом со стороны новых собственников при заключении соответствующих договоров не представлены.
Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации законодательное закрепление необходимости государственной регистрации прав на недвижимое имущество обеспечивает защиту прав не только правообладателей, но и других лиц, которые в силу особого публичного статуса сведений государственного реестра вправе рассчитывать на их действительность и актуальность во времени, что, в свою очередь, направлено на обеспечение стабильности гражданского оборота и предсказуемости его развития (Постановления от 24.03.2015 N 5-П, от 26.05.2011 N 10-П, Определение от 24.09.2012 N 1589-О).
В силу пункта 4 статьи 339.1 ГК РФ залог иного имущества, не относящегося к недвижимым вещам, помимо указанного в пунктах 1 - 3 данной статьи имущества, может быть учтен путем регистрации уведомлений о залоге, поступивших от залогодателя, залогодержателя или в случаях, установленных законодательством о нотариате, от другого лица, в реестре уведомлений о залоге такого имущества (реестр уведомлений о залоге движимого имущества). Реестр уведомлений о залоге движимого имущества ведется в порядке, установленном законодательством о нотариате.
Действующее законодательство исходит из необходимости защиты добросовестных лиц, проявляющих при заключении сделки добрую волю, разумную осмотрительность и осторожность (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21.04.2003 N 6-П).
Лицо, которое не знало и не должно было знать об основаниях недействительности сделки по прекращению первого залога, добросовестно полагавшееся на запись об отсутствии действующей ипотеки, должно быть защищено принципом непротивопоставимости ему как третьему лицу прав, не внесенных в государственный реестр.
Признаков заинтересованности по отношению к банку, обществу и лицам, заключившим договоры залога в обеспечение обязательств общества перед банком, позволяющих применить презумпцию осведомленности новых собственников имущества, ранее находившегося в залоге у банка, о недействительности оспариваемых платежей не установлено.
В удовлетворении требований банка о восстановлении права залога отказано (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 10.02.2020 по делу N А13-11810/2016).
Само по себе возникновение картотеки неоплаченных платежных документов на одном корреспондентском счете банка не позволяет суду применить презумпцию, закрепленную в подпункте 1 пункта 5 статьи 189.40 Закона о банкротстве, к клиенту, выполнившему операцию через иной корреспондентский субсчет.
Конкурсный управляющий банка направил в суд заявление о признании недействительными банковских операций по списанию с расчетного счета общества, открытого в крымском филиале банка, денежных средств. Требование конкурсного управляющего мотивировано наличием в спорной сделке признаков, предусмотренных статьей 61.3 Закона о банкротстве.
Отказывая конкурсному управляющему в удовлетворении требований, суд первой инстанции указал на отсутствие доказательств того, что спорные сделки совершены в условиях наличия неисполненных платежных документов других клиентов должника.
В дело не представлено доказательств того, что в филиале банка в Республике Крым на дату спорной операции имелись требования клиентов, поступившие в банк ранее и помещенные в очередь неоплаченных в срок распоряжений из-за отсутствия средств на корсчете филиала как неисполненные.
Особенность оспаривания сделок банков-должников на основании пункта 1 статьи 61.3 Закона о банкротстве состоит в том, что в отношении операций, в принципе относящихся к обычной хозяйственной деятельности банков (списание и перечисление денежных средств с расчетного счета, выдача средств по вкладам и депозитам и т.д.), предпочтение отдельным контрагентам, как правило, может быть оказано не в течение всего месячного срока до назначения временной администрации, а с момента прекращения осуществления всех или части операций, составляющих такую обычную хозяйственную деятельность.
Определяющим для ряда дел об оспаривании сделок банка-должника по указанному основанию является установление дня возникновения картотеки, что позволяет определить точный период, в который может быть оказано предпочтение по сделкам, относящимся к обычной хозяйственной деятельности кредитной организации.
Не может быть признана совершенной в процессе обычной хозяйственной деятельности должника банковская операция, если на момент ее совершения у кредитной организации имелась картотека неоплаченных платежных документов клиентов из-за отсутствия средств на корреспондентском счете или оспариваемый платеж совершен в обход других ожидающих исполнения распоряжений клиентов, которые в это время не могли получить доступ к своим средствам.
Само по себе возникновение картотеки на одном корреспондентском счете не позволяет суду применить презумпцию, закрепленную в подпункте 1 пункта 5 статьи 189.40 Закона о банкротстве, к клиенту, выполнившему операцию через иной корреспондентский субсчет.
Данное обстоятельство могло быть принято во внимание при наличии иных (дополнительных) свидетельств нетипичности банковской операции для конкретной кредитной организации и (или) ее клиента, которые бы в совокупности указывали на то, что платеж (перевод) совершен за пределами обычной хозяйственной деятельности.
В рассматриваемом случае обязанность доказывания выхода сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности (совершение платежа в обход иных ожидающих исполнения клиентов банка именно в крымском филиале) конкурсным управляющим банка не исполнена.
Выводы суда первой инстанции поддержаны судами апелляционной и кассационной инстанций (Определение Арбитражного суда Вологодской области от 23.08.2019, Постановления Четырнадцатого арбитражного апелляционного суда от 05.12.2019, Арбитражного суда Северо-Западного округа от 10.06.2020 по делу N А13-268/2018).
Указанные в пункте 5 статьи 189.40 Закона о банкротстве презумпции подлежат применению только в случае оспаривания расчетных и других платежей. Наличие в банке картотеки неоплаченных платежных поручений клиентов не может образовывать презумпцию при оспаривании сделок по выдаче наличных денежных средств добросовестным вкладчикам (клиентам) банка.
Конкурсный управляющий банка обратился в суд с заявлением о признании недействительными банковских операций по снятию гражданином-вкладчиком денежных средств через кассу банка. Заявитель указал, что гражданин получил предпочтительное удовлетворение своих требований перед требованиями других кредиторов банка, поскольку на дату совершения спорных сделок у должника имелась картотека неисполненных в срок распоряжений других клиентов банка в связи с недостаточностью денежных средств на корреспондентских счетах.
Отказывая заявителю в удовлетворении требования, суд указал следующее.
Особенность оспаривания сделок при банкротстве кредитных организаций заключается в том, что, помимо признаков предпочтения, обязанность доказать выход сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности (нетипичность сделки) возлагается на конкурсного управляющего (пункт 4 статьи 189.40 Закона о банкротстве).
Такое регулирование обусловлено тем, что появление у банка в предбанкротный период финансовых затруднений не исключает возможности осуществления до определенного момента обычной хозяйственной деятельности. При этом на стороне ответчика, являющегося контрагентом банка, всегда будут возникать объективные сложности в представлении доказательств, подтверждающих соответствующий критический момент приостановки операций из-за недостатка ликвидности.
Пунктом 5 статьи 189.40 Закона о банкротстве предусмотрены опровержимые презумпции выхода сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности. По смыслу указанной нормы бремя доказывания совокупности условий, составляющих любую из презумпций, лежит на оспаривающем сделку лице.
В качестве обоснования выхода сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности конкурсный управляющий банка сослался на презумпцию, изложенную в подпункте 1 пункта 5 статьи 189.40 Закона о банкротстве, согласно которой предполагается (пока не доказано иное), что сделка вышла за пределы обычной хозяйственной деятельности, если оспариваемый платеж был осуществлен кредитной организацией через корреспондентский счет (субсчет) с нарушением очередности, установленной ГК РФ, при наличии других распоряжений клиентов, номинированных в той же валюте и не исполненных в срок из-за недостаточности денежных средств на указанном корреспондентском счете (субсчете) этой кредитной организации.
Вместе с тем исходя из буквального толкования положений пункта 5 статьи 189.40 Закона о банкротстве указанные в нем презумпции подлежат применению только в случае оспаривания расчетных и других платежей, а не любых операций с учетом того, что Закон о банкротстве четко разделяет данные виды операций.
Поскольку выдача наличных денежных средств вкладчику не относится к сделкам, указанным в подпункте 1 пункта 5 статьи 189.40 Закона о банкротстве, вкладчик подтвердил собственную добросовестность, основания для снятия наличных денежных средств подтверждены, суд пришел к выводу о том, что заявителем не доказан факт осуществления платежей за пределами обычной хозяйственной деятельности.
В удовлетворении требования конкурсного управляющего банка отказано (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 26.08.2020 по делу N А13-268/2018).
Оценивая доводы о заинтересованности сторон спорной сделки, судам надлежит учитывать, что аффилированность может носить фактический характер без наличия формально-юридических связей между лицами. Если имеются существенные косвенные свидетельства, которые во взаимосвязи позволяют признать возникновение группы лиц, бремя доказывания обратного переходит на лицо, ссылающееся на независимый характер его отношений с должником.
Конкурсный управляющий банка обратился в суд с заявлением о признании недействительным договора купли-продажи недвижимого имущества, заключенного банком и обществом, и с заявлением об истребовании имущества в пользу банка из незаконного владения компании, которой спорное имущество было перепродано.
В обоснование требования о признании данного договора недействительным и об истребовании недвижимого имущества из владения компании заявитель указал, что договор заключен банком в предбанкротном состоянии с целью вывода имущества по существенно заниженной цене.
При этом общество и компания наряду с иными организациями входят в группу лиц, контролируемых физическими лицами, имеющими отношения родства и свойства.
Суд первой инстанции отклонил эти доводы конкурсного управляющего, сославшись на их предположительный характер и недоказанность заявителем аффилированности между названными лицами.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, заявление удовлетворено в части требования о признании недействительным договора купли-продажи, заключенного между банком и обществом; в истребовании недвижимого имущества из владения компании в пользу банка отказано.
Суд кассационной инстанции не согласился с выводами судов первой и апелляционной инстанций в части отсутствия основания для истребования спорного имущества у компании, отменил судебные акты в соответствующей части и направил дело в отмененной части на новое рассмотрение.
При этом судом кассационной инстанции указано, что суды не дали надлежащую оценку доводам заявителя об аффилированности общества и компании и об осведомленности последней относительно целей совершения сделки между банком и обществом.
Аффилированность может носить фактический характер без наличия формально-юридических связей между лицами. В случае если заявителем указано на существенные косвенные свидетельства, которые во взаимосвязи позволяют признать возникновение группы лиц, бремя доказывания обратного переходит на лицо, ссылающееся на независимый характер его отношений с должником.
Понятие юридической аффилированности не требует доказывания того, что участники одной группы формализовали свою деятельность как осуществляемую от имени "единого хозяйствующего субъекта" (создание холдинга, подписание соглашения о сотрудничестве, ведение консолидированной финансовой отчетности, использование всеми членами группы одного товарного знака и т.д.).
Отношения, обусловливающие наличие соответствующих мотивов, могут быть как юридически формализованными, так и фактическими.
При новом рассмотрении судом удовлетворено требование конкурсного управляющего об истребовании недвижимого имущества из владения компании, поскольку разумные сомнения в добросовестности компании в лице руководителя при приобретении спорного имущества в условиях фактической аффилированности в ходе судебного разбирательства не устранены.
При этом суд указал, что для констатации недобросовестности компании при приобретении спорного недвижимого имущества достаточно установить факт того, что ей было или должно было быть известно, прояви она достаточную степень осмотрительности, о наличии пороков в первой сделке купли-продажи, заключенной между банком и обществом.
Учитывая взаимосвязь и фактическую аффилированность компании, общества и группы контролировавших их физических лиц, компания имела источники получения информации о происхождении спорного имущества и, безусловно, могла получить сведения о характере сделки по отчуждению спорного недвижимого имущества или же воздержаться от покупки имущества у общества в случае наличия обоснованных сомнений в "чистоте" сделки ввиду непредоставления ей такой информации фактически аффилированными лицами (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 15.03.2019, Определение Арбитражного суда Вологодской области от 22.10.2019, Постановление Четырнадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.03.2020 по делу N А13-17495/2016).
Анализ судебной практики Арбитражного суда Вологодской области показал, что при рассмотрении обособленных споров в делах о несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций судьями учитываются правовые позиции, сформированные Верховным Судом Российской Федерации и Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации, актуальная практика Арбитражного суда Северо-Западного округа, в том числе по вопросам распределения бремени доказывания и соблюдения стандартов доказывания. Вместе с тем рассмотрение дел данной категории зачастую сопряжено с затруднительностью исследования доказательств по делу, являющихся предметом оценки судом при рассмотрении споров о признании недействительными сделок должника, а также по спорам о привлечении к субсидиарной ответственности, ввиду наличия возбужденных уголовных дел в отношении лиц, контролирующих должника, доводов об искажении бухгалтерской отчетности и первичных учетных документов, о вмешательстве в программное обеспечение при проведении внутрибанковских операций.
Практика рассмотрения обособленных споров о привлечении к субсидиарной ответственности лиц, контролировавших кредитные организации, вероятно, потребует отдельного анализа в связи с выявлением актуальных вопросов, требующих выработки единого правового подхода, в частности об исчислении сроков давности обращения в суд, о формировании доказательственной базы и оценке доказательств (в том числе заключений экспертов и консультации специалистов), особенностях назначения судебных экспертиз, о приведении в исполнение судебного акта о взыскании денежных средств в порядке субсидиарной ответственности с лица, находящегося на территории иностранного государства.
Читайте ещё по этой теме:
Автор: Панина И.Ю.