В последние годы ученые и практики активно обсуждают вопрос о роли и значении судебной практики в системе правового регулирования. Высказываются различные суждения относительно того, является ли судебная практика источником права или нет <1>. Сознательно избегая дискуссии по данному вопросу (в предмет нашего сегодняшнего обсуждения он не входит), отметим лишь одно аксиоматичное для практиков утверждение: судебная практика оказывает серьезное влияние на весь правоприменительный процесс, а также на формирование действующего законодательства. На наш взгляд, это влияние не всегда является позитивным. Особенно тогда, когда в резолютивной части судебного акта появляются утверждения, прямо противоречащие закону и доктрине права, в частности гражданского. Нередко такие утверждения провоцируются невысоким уровнем законодательной техники, порой просто плохим знанием доктрины.

———————————

<1> См.: Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право. М., 2007.

О чем все-таки идет речь? Дело в том, что в последнее время арбитражные суды различных регионов России по спорам с участием территориальных органов Федеральной регистрационной службы все чаще стали рассматривать и удовлетворять требования о признании недействительным права собственности на недвижимое имущество. С позиций действующего АПК РФ, призванного обеспечить единство судебно-арбитражной практики, картина складывается явно неприглядная: в одном и том же федеральном арбитражном суде принимаются прямо противоположные друг другу судебные акты по рассматриваемому вопросу. Так, по данным СПС «КонсультантПлюс», только в Федеральном арбитражном суде Московского округа (далее — ФАС МО) в 2005 — 2007 гг. рассмотрено 11 исков о признании недействительным права собственности на недвижимое имущество. По четырем из них ФАС МО отказал в применении данного способа защиты (1 — 2005 г., 1 — 2006 г., 2 — 2007 г.), по пяти делам из этого же перечня занял прямо противоположную позицию (2 — 2006 г., 3 — 2007 г.). По двум оставшимся делам суд не высказался по интересующему нас вопросу. Примечательно, что отсутствие определенной практики по данной категории дел наблюдается также в Федеральных арбитражных судах Волго-Вятского и Восточно-Сибирского округов.

Пытаясь осмыслить отмеченную нами проблему, мы вынуждены предварительно ответить как минимум на два важных вопроса: 1. Может ли субъективное право собственности быть недействительным? 2. Является ли легитимным такой способ защиты гражданских прав, как иск о признании недействительным права собственности?

Последовательно разбираясь с поставленной проблемой, мы отрицательно отвечаем на первый из означенных выше вопросов. Руководствуясь положениями доктрины права гражданского, мы констатируем, что субъективное право, коим является право собственности на конкретный объект недвижимости, — это юридически обеспеченная мера возможного поведения управомоченного лица <2>. Определив субъективное право через меру возможного поведения, доктрина тем самым устранила саму возможность произвольного использования данного термина. Очевидно, что когда идет речь об оценке меры как предела, в котором осуществляются, проявляются конкретные правомочия <3>, логично возникает лишь один вопрос: каковы временные или пространственные границы этого предела. Вопрос о действительности или недействительности указанного выше предела, в то время когда он установлен законодателем, представляется нам некорректным. Показательна в этом отношении выдержка из мотивировочной части Постановления ФАС МО от 12 августа 2005 г. по делу N КГ-А40/7466-05: «…истцом избран ненадлежащий способ защиты гражданских прав, поскольку право (в том числе и право собственности) не может быть действительным или недействительным».

———————————

<2> См.: Гражданское право: Учеб.: В 3 т. Т. 1 / Отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. 6-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 97.

<3> В своем «Словаре русского языка» С.И. Ожегов так раскрывает значение слова «мера»: «Предел, в котором осуществляется проявляется что-нибудь. Знать меру. Чувство меры. Высшая мера наказания. Без меры (очень). И т.д.» См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1988. С. 280.

Пытаясь разобраться в причинах, побуждающих истцов заявлять подобного рода требования, а судей — их удовлетворять, мы проанализировали действующее законодательство. Обращаясь в суды с иском о признании недействительным права собственности на спорную недвижимость, сторона по делу, как правило, ссылается на ст. 2 Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 122 «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» <5>. Действительно, в п. 1 ст. 2 названного Закона содержится норма, согласно которой зарегистрированное право может быть оспорено только в судебном порядке. Судебный порядок такого оспаривания предполагает использование исключительно легитимных способов защиты гражданских прав. Последние, как известно, определены ст. 12 ГК РФ, либо в силу действия указанной статьи иными способами, предусмотренными законом.

———————————

<5> СЗ РФ. 1997. N 30. Ст. 3594.

Является ли иск о признании недействительным права собственности на конкретное недвижимое имущество, реализацией установленного законом способа защиты гражданских прав? На этот вопрос судебная практика дает прямо противоположные ответы. Более того, в отсутствие какой-либо правовой позиции ВАС РФ по рассматриваемому вопросу, один и тот же судебный состав одного и того же федерального арбитражного суда по-разному кассирует данные иски.

Думается, что пришло время надзорной инстанции побеспокоиться об обеспечении единства судебно-арбитражной практики по данной категории дел. В связи с этим представляется верным и обоснованным следующее толкование п. 1 ст. 2 Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», которое обнаруживается в большинстве постановлений ФАС, кассирующих указанные иски. Так, согласно упомянутому выше Постановлению ФАС МО от 12 августа 2005 г. по делу N КГ-А40/7466-05: «…норма, согласно которой зарегистрированное право может быть оспорено только в судебном порядке, предполагает как оспаривание тех оснований, по которым приобретено ответчиком право собственности на объект недвижимости, так и предоставление доводов и доказательств наличия у истца вещных прав на это имущество (право собственности, права хозяйственного ведения, права оперативного управления), с использованием способов защиты гражданских прав, установленных ГК РФ и другими федеральными законами».

Мы считаем, что такого рода подход к решению отмеченной проблемы в полной мере согласуется с доктринальными положениями частного права континентальной системы. Согласно постулатам римского права вещные иски направлены на истребование индивидуально определенной вещи из чужого незаконного владения либо устранение препятствий в пользовании этой вещью. Иски личные, в частности возникающие из сделок, направлены на уничтожение оснований возникновения вещных прав. Исков о признании недействительными вещных прав доктрина континентального частного права не знает.

Анализ столь противоречивой правоприменительной практики мы хотим завершить словами нашего современника — проф. Д.В. Дождева, перу которого принадлежит ряд замечательных работ по римскому частному праву. Цитируя Гая, он отмечает: «Lege agere» («искать посредством закона») означает certis verbis agere — искать в суде посредством определенных, фиксированных слов, когда слова иска неизменны, как слова закона, на котором они основаны (Gai., 4,11) <6>. Представляется, что над всем этим нам нужно серьезно подумать.

———————————

<6> См.: Дождев Д.В. Римское частное право. М., 1997. С. 172.

Авторы: Лисицын В.В., Розанчугова Н.В.