Право в кодексах отличается от права в жизни. Истцы, ответчики, осужденные, потерпевшие справедливо недоумевают, столкнувшись с работой отечественной кассационной инстанции, рассматривающей жалобы на приговоры и другие решения судов. Шок не был бы столь болезненным, если бы граждане знали: то, что непосвященные именуют осуществлением правосудия, судьи называют отписыванием дел. О проблемах, связанных с кассацией, рассказывает Сергей Пашин, федеральный судья в отставке, заслуженный юрист РФ, член Независимого экспертно-правового совета.

Право на обжалование судебных решений — это неотъемлемое право человека, признанное Конституцией РФ и международными актами. Европейский суд уже не раз называл российскую надзорную инстанцию неадекватной, нарушающей принцип правовой определенности (решения по делам «Рябых против России», «Никитин против России», «Радчиков против России» и др.). В большей части вынесенных в Страсбурге против нашей страны решений констатируется нарушение именно права на справедливое разбирательство — и во время следствия, и во всех без исключения судебных инстанциях.

Судебная система России — вертикальная, а деятельность этой системы организована по образцу конвейера. В год суды второй инстанции ухитряются рассмотреть около 600 тысяч жалоб. С советских времен наша Фемида трудится не в храме, а в мастерской, где ценятся не правда и милосердие, а количество «поднятых» дел и оставшихся без изменения приговоров. Как же устроен кассационный цех?

Решение до рассмотрения

После поступления кассационных жалоб львиную долю работы по подготовке дела к дальнейшему разбирательству выполняет суд, вынесший оспоренный акт. Суд первой инстанции знакомит участников с протоколом судебного заседания, удостоверяет или отклоняет их замечания на протокол; вручает копии приговора (решения); направляет копии жалоб другим участникам процесса; подшивает в дело их возражения; рассматривает ходатайства о восстановлении пропущенного 10-дневного срока на обжалование.

Когда дело «возносится» в вышестоящий суд, с жалобой и материалами дела знакомится судья-докладчик. Двое других судей, входящих в коллегию, как правило, в бумаги не вникают: они отвечают за свои многочисленные дела. Фактически в больших судах имеется «власть за спинкой трона»: это консультанты, которые готовят проекты определений и докладывают их шефу-судье. В день они обрабатывают 10 — 15 дел, то есть физически не успевают уделять им должного внимания. Ко дню судебного заседания его исход часто предрешен, и потому аргументы сторон не подспорье, а помеха. «Ваши доводы не опровергают наших выводов», — отвечает судебная система людям.

Лишь совсем недавно в Определениях по жалобам Воскресова (2004 г.), а также Карцевой, Костанова и др. (2005 г.) Конституционный Суд РФ потребовал от судей и других должностных лиц отвечать на все доводы жалоб. Исследования минувших лет показывали, что кассационные и надзорные инстанции удосуживались оценить менее половины высказанных сторонами соображений.

Как и всякая бюрократическая процедура, кассационный пересмотр судебных актов ориентирован на соблюдение формы, заслоняющей суть проблемы. «Доводы кассационных жалоб обвиняемых об отсутствии доказательств, подтверждающих их вину в совершении преступлений, а также о наличии у них алиби не могут быть предметом рассмотрения в суде кассационной инстанции при проверке законности и обоснованности постановления судьи о продлении им срока содержания под стражей…», говорится, например, в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 27.12.2005. Арестованным разъяснили, что отсутствие доказательств их причастности к преступлениям не повод для освобождения из-под стражи.

Каждый судья — участник кассационного ритуала понимает, какую долю решений он может отменить (изменить). С советских времен и до сего дня этот показатель не превышает 5 — 7%. Рост отмен в глазах судейского руководства означает брак в работе судьи второй инстанции, к которому прикреплены нижестоящие судьи. Иными словами, судья-докладчик оценивает приговоры своих же «выучеников» и не хочет опростоволоситься. В свою очередь, судьи районного звена стремятся заранее посоветоваться со своими кураторами из областных судов и заручиться их поддержкой на случай обжалования решения. При советской власти суды второй инстанции всерьез боролись за «стабильность» приговоров. Неслучайно острословы за готовность «засилить» почти любой обвинительный приговор нарекли Мосгорсуд Мосгорштампом.

В борьбе за скорость

Правопонимание — редкость, а часы есть у всех. Поэтому сегодня руководители судебной системы взялись за то, что им понятнее и ближе — за обеспечение рассмотрения дел, как говорится, в разумные сроки. Двигаться быстрее конвейер судопроизводства начинает за счет свертывания гарантий прав тяжущихся. В зале, где работает кассационная инстанция, например, не любят рассматривать дополнительные материалы, представленные сторонами, и чуть ли не автоматически отклоняют соответствующие просьбы. В ответ правозащитники разработали следующую технологию: подавать ходатайства о приобщении документов в письменной форме, причем излагать их… на оборотной стороне этих документов. Челобитную отклонят, а нужная бумага все равно осядет в деле, авось в Верховном Суде ее прочтут.

В кассационной инстанции процветает процессуальное упрощенчество, требующее объявления огромного числа состоявшихся определений юридически недействительными. Так, согласно закону необходимо, чтобы кассационное определение было полностью изложено в совещательной комнате и провозглашено. Фактически же стороны видят нечто иное: судья-докладчик скороговоркой пересказывает резолютивную часть определения, и вызываются участники следующего дела. Но попрание закона не ставится в вину законникам: шоу должно продолжаться любой ценой.

Профессиональные участники процесса — прокуроры и адвокаты — предпочитают идти на поводу у судей. Они не донимают людей в мантиях риторикой и всегда готовы уложиться в отводимые им мгновения. Во многих судах областного уровня, как и в самом Верховном Суде, вокруг кассационной инстанции группируются подобранные аппаратом судов адвокаты, заинтересованные и дальше получать гонорары за речи в пользу осужденных, которых впервые в жизни видят, и то на экране телевизора. Защита с оглядкой на судей — как бы их не прогневить — становится фиктивно-демонстративной.

Вообще говоря, удивительно, насколько не «распалась связь времен»: «…Должно быть сокращенное судопроизводство, лишенное излишних формальностей, — писали монахи-инквизиторы Я. Шпренгер и Г. Инститорис. — Судья… обязан прекращать возникающие во время суда излишние словопрения, тормозящие разбор дела апелляции, пререкания защитников… Пусть судья назначит защитником… человека, относительно лояльности которого не возникает никаких сомнений». Полагаю, многие занимающие сегодня руководящие кресла чиновники от правосудия подписались бы под наставлениями двух тружеников дыбы.

Что делать?

Способы исправления ситуации с обжалованием судебных решений разрабатывались еще в начале 1990-х годов, когда Б.Н. Ельцин внес в Верховный Совет впоследствии одобренную депутатами Концепцию судебной реформы от 24.10.91. Современные веяния в верхах заключаются в замене кассации апелляцией. Действительно, апелляционная инстанция работает по правилам рассмотрения дел судом первой инстанции и представляет собой пересмотр дел с привлечением новых доказательств, выслушиванием свидетелей и сторон. Апелляционную процедуру труднее «скомкать». Однако в условиях гигантских расстояний и плохих дорог проблема доставки в суд подсудимых, неявка свидетелей, истцов и ответчиков могут свести на нет все очевидные прелести апелляции. Она сегодня превратится в парад говорящих голов, общающихся с судьями при помощи видеоконференцсвязи.

Нельзя не приветствовать инициативу некоторых судов, в которых в кассационной инстанции стали вести протоколы: так труднее игнорировать ходатайства и выступления сторон. Закон не требует протоколирования, и решение об установлении такого порядка, безусловно, делает честь председателям и Верховного, и Московского городского судов.

Проблемы, связанные с кассацией, трудно исправить без подготовки судей нового типа и крупных вложений — организационных и финансовых. Однако в распоряжении россиян есть простая, но эффективная возможность избежать очередей, нервотрепки и бесед с торопливыми глухими в судах. Граждане могут вместо обращения к государству прибегнуть для урегулирования своих конфликтов к услугам медиаторов, а также затеять производство в третейском суде. Этот постоянно действующий суд может быть создан при юридических лицах, например при общественных объединениях; граждане по обоюдному согласию вправе учредить третейский суд для разбирательства их одного-единственного спора. Решение третейского суда обязательно для сторон и может быть принудительно исполнено приставами. Работой по внедрению третейского разбирательства во многих регионах России занимается Независимый экспертно-правовой совет.

Автор: С. Пашин
Источник: газета «ЭЖ-Юрист»